Бродя по сумрачным комнатам своей конторы, я уже полдня думал, как отнестись к письму, лежащему в верхнем ящике моего стола.
Придя в кабинет, я перечитал вновь этот небольшой, сложенный вчетверо листок. Собственно, в самом письме не было ничего не обычного – это было официальное приглашение в экспедицию по исследованию геологических возможностей шельфа на Южном побережье. Но подписано оно было « Искренне ваш, Фил Тейлор». Эта подпись меня и сбивала с толку.
Я знал Тейлора. Может даже слишком хорошо. Было время, когда мы были неразлучны как братья. Но потом стали едва ли не злейшими врагами. Сначала мы разошлись во взглядах на одну научную проблему. Я победил и это стоило Филу диссертации.
Затем победил Фил и мне это стоило потери Сары. Она ушла к нему через год после моего научного триумфа. Пожалела лузера.
Одним словом, мы не общались больше трех лет. И вот, это письмо.
Все было точно так же, как и много лет назад. Об этом эпизоде наших с Филом отношений я не забуду никогда. Тогда все тоже началось с письма.
Фил принес мне его, когда я в лаборатории занимался анализом образцов нефтеносной породы. Передо мной лежала кучка промасленного песка, и я не знал, что написать в протоколе. Поскольку наличие нефти определялось визуально.
Испытывая легкое головокружение от керосиновых запахов, исходящие от образцов, я мысленно встраивал бензольные кольца в красивую картинку. И тут вошел Фил и сказал:
— Бросай свою химию! Пора проветриться!
Я решительным жестом указал на стул. Он не сел, а начал внимательно изучать мою писанину, заглядывая из-за спины.
— Я серьезно, — повторил он, — нужно проветрить мозги.
И показал мне письмо. Он положил его передо мной на стол, но тут же вновь схватил, заметив, что я потянулся к нему измазанными пальцами. Однако мое внимание было уже привлечено и я с интересом выслушал Тейлора.
Услышанное меня весьма обрадовало, и я, закончив отчет, написал заявку на участие в экспедиции.
Через три дня я получил добро от своего компаньона, поскольку он верил моему чутью, и контракт был достаточно выгодным для нас и нашей лаборатории.
Через неделю я легко взбежал по трапу небольшого исследовательского судна с претенциозным названием «Энола Гей» и пожал руку капитану Сауту – солидному джентльмену, в котором угадывался «морской волк». Впрочем, ни о каком предубеждении не могло быть и речи, поскольку рекомендации у капитана были блестящие, а послужной список впечатлял. Поэтому я настроился на спокойное путешествие.
Предоставленная мне каюта содержала все, необходимое – две койки, накрытые противомоскитными пологами, рабочий стол, три стула и сейф. Все было накрепко прикручено к полу.
Удовлетворенный осмотром, я вышел на палубу, чтобы пронаблюдать известную мне до оскомины процедуру отплытия. Когда отдали концы и между причалом и бортом стала шириться полоска кипящей воды, ко мне подошел неизвестно откуда взявшийся Фил.
— Вот мы опять куда-то плывем, — сказал он, обращаясь скорее к себе.
Я взглянул на него, и он, как-то делано улыбнувшись, сказал:
— Я хотел сказать, что меняются моря, меняются корабли, а мы все вместе куда-то плывем.
— Судьба, — в тон ему сказал я.
В это время взревел дизель «Энолы» и вода за кормой вздулась светло-зеленым пузырем, разорвавшимся на множество белых бурунов.
— Скорее, примета, — ответил мне Фил, — хорошая примета. Когда мы вместе – все складывается удачно.
— Но мы всегда вместе, — возразил я, — еще с колледжа…
— А разве мы неудачно прожили все это время? – засмеялся Фил.
«Энола» грузно выползла за мол.
— Ты что-то хотел сказать? – спросил я Фила.
Он замялся, но промолчал.
— Просто рад, что мы снова вместе и нас ждет новое приключение, — выдержав паузу, сказал он.
— Да уж, приключение хоть куда – копаться в шельфовом мусоре, — проворчал я.
На самом деле я тоже был рад. Лабораторная работа была куда худшим времяпровождением.
С этими мыслями я перешел на бак. Но на баке было ветрено и соленые брызги сыпались на лицо словно дождь. Не желая принимать этот слишком бодрящий душ, я спустился в каюту. Ветер добрался и сюда, задувая в иллюминатор запахи океана.
Неожиданно по громкой связи меня пригласили в кают-компанию.
Там было устроено небольшое торжество в честь начала экспедиции.
Тосты следовали один за другим. Все раскраснелись, захмелев, и разговоры стали более откровенными, но и более бессвязными. Я смотрел в лица своих новых коллег и пытался дать каждому краткую характеристику – не люблю, когда в экспедиции начинаются проблемы из-за взаимоотношений.
После окончания пирушки, мы с Филом вышли на палубу наконец-то поговорить о деле.
Ночь была тихой и «Энола» шла ровно с приличной для такой посудины скоростью. Огни недалекого берега дрожали, отражаясь в воде.
— Поскольку я официально руковожу экспедицией, — начал Фил, — мне дано право назначать людей на должности по своему усмотрению.
— Кто еще, кроме нас официально проводит исследования? — спросил я, — в кают-компании, по-моему, было много лишних.
— Ты прав, но они все сопровождают нас до Дебревиля. Он всего в сутках езды. Дальше поплывем сами. Кроме нас с тобой останется мистер Гастингс, у него здесь свои интересы. Он представитель инвестора. Уверяю, он нам мешать не будет.
— Постой, а какое место ты уготовил мне?
— Это тебе решать, — усмехнулся Фил, — могу по старой дружбе даже уступить свой пост.
— Нет уж, сам испытывай начальственный восторг. Мое дело – образцы, анализы, отчеты. И ничего больше. Повторяю, ничего…
— То есть?
— То есть, меня не волнуют дела экспедиции, инвесторов, экипажа и вообще, всех вокруг. Мое дело – исследования.
Фил присвистнул.
— Вот это фокус. Никогда не подумал бы, что ты, Джонни, бросишься в кусты. Подумай, ведь если мы оба все организуем, то в случае успеха все венки лягут на наши головы.
— А в случае неуспеха? Там, где венки, недалеко и до заупокойной мессы. А у меня все еще впереди. Нет уж, взялся – тащи.
Фил молчал. Его, очевидно, не устраивал мой ответ, но я решил твердо стоять на своем. По моему мнению, каждый должен заниматься своим делом.
— Что ж, ты прав, — произнес Фил с некоторым разочарованием, — но, впрочем, об этом мы еще поговорим.
Он стоял рядом, но в темноте был виден лишь огонек его сигареты и его отражение в зрачках.
В тот момент даже отражение показалось мне печальным.
Я рассмеялся и хлопнул его по плечу.
— Неужели ты огорчился? Или бремя власти непосильно для таких широких плеч?
— Нет, Фил отвернулся к воде, — просто я хотел немного разгрузить себя. И потом, с компаньоном работать всегда легче.
— Конечно, но при чем здесь это? Я, конечно, буду тебе помогать, потому что сам в первую очередь заинтересован в успехе всего дела. Но неофициально. И ни за что не буду отвечать. Идет?
— У меня есть выход?
Фил выбросил окурок за борт и растворился в темноте палубы.
Я остался стоять, наблюдая за проплывающим мимо освещенным берегом. Ночь была тихой, и навевала какие-то особенные чувства. Но разговор все не шел из головы.
«Значит, через сутки мы останемся совершенно одни, — думал я, — не считая Гастингса и Стаута, и наших рабочих. Зачем Тейлор ввязался в это дело? Что мы сможем сделать вдвоем?»
Я ходил про палубе взад и вперед и не мог понять, в какую авантюру втягивает меня Фил.
«Он предлагает мне стать компаньоном, значит, надеется на большой куш, — продолжал анализировать я, — а тем временем, на южном побережье и островах нет не только нефти. Там вообще ничего нет. А судя по курсу и скорости, Саут вел «Энолу» именно туда».
Я потер лоб и закурил.
«И потом, что он там говорил о приметах? Насколько помню, Фил никогда не был суеверным».
Мысли тянулись медленно и ничего дельного в голову не приходило. Но тревога не отпускала. Решив докопаться до корня этой тревоги завтра, я отправился спать.
Фила в каюте не было и я снова задумался о том, что нас ждало послезавтра. И лишь где-то под утро сон взял верх и разом прервал все беспокойства.
Глава 2
Дебревиль был обыкновенным портовым городком, пропахшим рыбой и спускающимся к причалам своей единственной главной улицей. Суда приходили и уходили, оставляя лишь масляные разводы на воде, а жизнь в Дербевиле не изменялась.
Днем над городом звучали гудки кораблей, а по ночам – звуки оркестров в двух ресторанчиках на набережной, где жизнь не прекращалась день и ночь.
В общем, в этот городок не стоило и заглядывать, если бы не оборудование нашей экспедиции, дожидающееся нас на пятом причале, и необходимость избавиться от общества изрядно надоевших нам заинтересованных особ.
В порту нас встретили без особенной радости, ибо количество наших ящиков обещало грузчикам нелегкий труд. Но с другой стороны, это обещало и вознаграждение за работу, поэтому за погрузку принялись тут же.
Фил не испытывал большого желания наблюдать за погрузкой, но как начальник экспедиции, был обязан это делать. Я же вместе с мистером Саутом отправился в портовую контору для оформления документов.
В конторе было грязно и душно. Дверь постоянно хлопала, пропуская внутрь небольшого помещения совершенно разных людей. Настоящий клад для писателя – подумалось мне, когда подошла наша очередь.
За деревянной перегородкой восседал не писатель, а инспектор, окруженный толстыми кипами документов и книгами реестров. Это был молодой человек с бледным бесстрастным лицом. Его потертый костюм свидетельствовал о том, что совсем недавно он был без работы, и на это место, очевидно, устроился с трудом или по знакомству. Его невозмутимость показывала, насколько он дорожит своим местом.
Перекинувшись несколькими фразами с Саутом, мы решили, что он достоин сочувствия и прекратили кричать. Напротив, осадили особенно рьяных спорщиков в очереди. Молодой клерк взял наши бумаги, поставил печати, выдал разрешение, занес запись в реестр и протянул бумаги нам. Все заняло меньше пяти минут. Я вежливо поблагодарил его. Он поднял на нас взгляд и едва заметно улыбнулся, очевидно, благодарность здесь была дикостью.
Выбравшись из темной конторы, мы с наслаждением вдохнули свежий океанский ветер. Саут заявил, что не отказался бы от обеда.
Через пять минут мы уже входили в маленький ресторанчик на квартал выше от порта.
Я не испытывал желания что-либо есть в таком не внушающем доверия заведении, и пока Саут расправлялся с обедом, посматривал в окно. А за окном виднелся край небольшой мощеной булыжниками улицы, по которой лениво брели жители Дебревиля, не имеющие в этот полуденный час никаких занятий.
Эта картина навевала сон и я о чем-то крепко задумался.
— Вы не догадываетесь, мистер Паркинс, о характере нашей экспедиции, — прервал мои размышления голос Саута.
Я вопросительно взглянул на него и он повторил вопрос:
— Я хотел спросить, какие цели преследует наша экспедиция?
— По-моему, здесь все ясно. Мы ищем нефть, а если ее нет, то ищем все, что можно выкачать из шельфа.
— Всего-то?
Я удивился этому вопросу.
— А вы собираетесь извлечь из нашего путешествия еще какие-то результаты?
— Вовсе нет, но мне интересно, что вы будете искать на южном побережье?
Глаза Саута светились недоверием. Меня этот вопрос волновал не в меньшей степени, чем его, но я решил уклониться от каких-либо выводов.
— Меня это не волнует. Где мне покажут, там я и буду работать.
— Вы? Работать?
— Конечно. Помимо моих ученых знаний, я в первую очередь практик. Попросту говоря, водолаз с молотком. И в этом отношении мне совершенно все равно, где плавать и что искать.
Саут выразил полнейшее разочарование моим ответом.
— А кто же руководит этим всем?
— Фил Тейлор, — я усмехнулся, вспомнив о Филе.
— Вы хорошо его знаете?
Да, я знал Тейлора более, чем хорошо.
Ваш комментарий будет первым